Алексей Бобринский: первооткрыватель Таджикистана и Памира
Граф Алексей Бобринский одним из первых исследовал Таджикистан – неизведанные для европейцев земли – и начал изучать язык и культуру таджиков, передает Sputnik.Tj.
Имена многих путешественников, таких как Афанасий Никитин, Марко Поло или Николай Пржевальский, известны еще со школьной скамьи. Открывая новые пути и страны, они знакомили европейцев с другими культурами и в буквальном смысле расширяли границы мира.
Но, к сожалению, о судьбе некоторых выдающихся путешественников мы совершенно не знаем, хотя их вклад в изучение различных уголков нашей планеты трудно переоценить.
Таков, например, Алексей Алексеевич Бобринской (или Бобринский) – русский этнограф, одним из первых посетивший Таджикистан с научными целями. До него в Восточную Бухару снаряжались лишь военно-стратегические экспедиции для разграничения территорий. Территорий, о которых в России практически ничего не знали.
“Бобринской – один из немногих, кто вдоль и поперек прошел современный Таджикистан верхом и пешком”, – рассказал в беседе со Sputnik Таджикистан известный режиссер и общественный деятель Давлат Худоназаров, посвятивший не один десяток лет изучению его биографии и наследия.
Ученый оставил и опубликовал многочисленные заметки о своих путешествиях. Однако, по словам Худоназарова, в главной библиотеке страны, Ленинке, все изданные им книги хранились под авторством его троюродного брата. “А сам он был начисто забыт”, – с сожалением констатирует режиссер.
Экспедиции за свой счет
Алексей Бобринской (1861-1938) был прямым потомком Екатерины Великой. Его прадед Алексей Григорьевич, внебрачный сын императрицы и графа Орлова, основал почетный и состоятельный род, владевший крупными землями в Тульской области.
По воспоминаниям современников, Бобринской не был похож на тех потомственных дворян, которые предпочитали жить за счет богатого наследства предков. Он вкладывал огромные личные средства в науку. Точнее, в научные экспедиции, главной целью которых было изучение обрядов, традиций и ремесел различных народов.
Бобринской совершил три поездки в Таджикистан и на Памир: в 1895, 1898 и 1901 годах. Путешествовал он не в одиночку, и огромную помощь ему оказали двое других ученых: историк-востоковед А. А. Семенов и зоолог Н. В. Богоявленский.
Почему именно Таджикистан? Все дело в том, что присоединенные к императорской России в конце XIX века территории были совершенно неизвестны русским. Знания о регионе ограничивались сухими топографическими материалами комиссий по разграничению границ с Афганистаном и Британией.
И только после экспедиции Бобринского появились первые и, главное, достоверные сведения о проживавших там народах. И сходство между русскими и жителями тех далеких горных территорий было доказано наглядно.
За три относительно короткие поездки на рубеже XIX-XX веков ученым удалось пройти от Самарканда до верховьев Пянджа вдоль сердца Центральной Азии – Амударьи.
Путешественники прошли через Зеравшанский район, могучие хребты Каратегина, Дарваза и Памира. Все три экспедиции проходили по разным маршрутам, поэтому этнографическая карта походов оказалась более чем разнообразная.
Ночь на скале, или трудности экспедиций в Таджикистан
Путешествие на неизведанные территории, к незнакомым местам и народам зачастую сопровождались некоторыми трудностями, даже опасностями. Конечно, у Бобринского не возникало конфликтов с местными. Наоборот, о вражде или недопонимании с таджиками не было и речи. Гостей с севера приветливо и открыто встречали, приглашали в дома, им показывали достопримечательности и исторические места.
Так, именно благодаря таджикам-путникам удалось найти старинные ирригационные системы, восходящие к доисламской эпохе и построенные еще зороастрийцами.
Все же добыть сведения о жизни народов из первых уст порой было крайне тяжело. Будучи очень гостеприимными, о вере и обрядах горцы рассказывали с неохотой. Сам Бобринский писал, что в разговоре с мусульманами-шиитами они представлялись шиитами, с суннитами – суннитами, а немусульманам они предпочитали и вовсе не отвечать на вопросы о вере.
Бобринскому удалось выяснить, что жители Памира принадлежат к отдельной ветви ислама – исмаилизму, хотя до этого бытовало мнение, что на Крыше мира исповедуют не то буддизм, не то отдельную религию.
Вторая экспедиция Бобринского в какой-то момент, как говорится, пошла не по плану. На границе с Афганистаном войска эмира Абдур-Рахмана запретили ученым выходить за российские пределы. Исследователям пришлось развернуться и на ходу изменить маршрут путешествия.
Но эти трудности кажутся мелочами по сравнению со случаем, когда жизнь Бобринского буквально висела на волоске.
Во время одной из экспедиций по Памиру граф пытался добраться до отдаленного селения в районе Ванча. Кишлак был изолирован, дорог в современном понимании не было вовсе.
Добраться до села можно было лишь по оврингам – специальным тропам, представляющим собой деревянные колышки, вбитые в скалу и перевязанные веревками, на которые стелились ветки или сыпалась земля.
Такую конструкцию сложно назвать надежной, и никто из участников экспедиции не решился идти по ней. Но интерес Бобринского был неугасаем, и граф решил во что бы то ни стало попасть в тот кишлак.
Неожиданно начался камнепад, разрушивший овринг впереди него. Бобринский от неожиданности отшатнулся, и от резкого движения из скалы выскочили и колья за ним. Ученый оказался в ловушке над пропастью. Любое движение могло привести к тому, что колышки, на которых стоит сам Бобринский, с такой же легкостью слетят.
“Граф стоял неподвижно, прижавшись грудью к скале и нащупывая раскинутыми руками спасительные трещины. Темнело; снизу из ущелья тянуло ледяным холодом. Ветви под ногами потрескивали, казалось, еще немного – и падение в пропасть неизбежно”, – вспоминали участники экспедиции в своих заметках. Они никак не могли подступиться к ученому и могли лишь ждать помощи.
Всю ночь Бобринский простоял на паре колышков над обрывом, буквально приклеившись к скале, пока к утру на помощь не подоспели местные жители.
Сам граф, по словам современников, с неохотой вспоминал тот случай.
“А что мне оставалось делать? Никакого мужества в этом не вижу, и потом в горах всякое случается”, – приводит его слова журналист Леонид Чигрин.
Научный интерес сильнее страха
Происшествие в ту злополучную ночь, после которой Бобринской несколько дней не мог даже встать на ноги, произошло во время второй экспедиции.
Желание путешествовать по Таджикистану у графа не пропало, а, наоборот, только усилилось. Более того, третий поход практически полностью был посвящен Памиру.
О каждой из трех поездок можно написать отдельную диссертацию: так велико их наследие. Повседневная жизнь таджиков, истории местных жителей, орнаменты одежды и тканых изделий, традиции и религии – все это с предельной точностью отражено в заметках и фотографиях ученых.
В результате трех путешествий Бобринскому удалось собрать огромное количество реликвий и редких предметов из Таджикистана и отдельно с Памира. Коллекция графа находится в Этнографическом музее Санкт-Петербурга.
По итогам путешествий Бобринской написал несколько книг и статей: “Зеравшанские горы и верховья Амударьи”, “Горцы верховья Пянджа”, альбомы “Орнамент горных таджиков Дарваза” и другие.
В этих книгах – богатые сведения о повседневной жизни, истории, религии, искусстве и географии Таджикистана. Бобринской даже успел составить первый словарик ваханского – одного из памирских языков.
Кстати, его интересовали не только народы далеких земель. Так, он издал 12 книг о русских деревянных изделиях. Последняя книга называлась “Резной камень в России”. Это был поистине разносторонний и интересующийся человек.
Оставив все наследие на Родине, в 1918 году Бобринской эмигрировал в Италию. Могила ученого-путешественника находится там же, в местечке Сиузи.
В Москве и по сей день стоит дом на Малой Никитской, где жил Алексей Бобринской и другие представители знатного рода.
Здание, переданное Дому Ельцина, сейчас реставрируется. До ремонта на нем не было ни единой таблички, где было бы написано, что в этом доме жили представители великого дворянского рода. Режиссер Давлат Худоназаров выразил надежду, что после завершения ремонта в здании будет уголок, посвященный Бобринскому и его семье.
