Особенности памирской национальной охоты
В ГБАО сейчас идет сезон охоты, егеря, ученые и экологи рассказывают о том, как организована охота в Мургабском районе
Охранять популяцию животных, которые обитают при температурах до -65 мороза и на высоте 6 тысяч метров, – адски тяжелая работа, но есть профессионалы, которым она по душе. Мы побывали в высокогорном охотничьем лагере и познакомились с теми, кто живет там годами.
Мургабский район не для слабонервных. В Мургабе постоянный ветер, и поэтому ни на одном доме нет шиферных крыш – их сдувает через неделю. Мургабский район – это высокогорье, и с непривычки тут как минимум адски болит голова и тяжело дышать и как максимум разыгрывается горная болезнь, которая чревата серьезными неприятностями.
Местным жителям высокогорье уже нипочем – привыкли, как привыкли и ко всему остальному: Мургаб – не только высокогорный, но и самый отдаленный район в стране, так что добраться до «большой земли» – нелегкая задача; стоимость продуктов питания здесь в три раза выше, чем в Душанбе, а заработные платы значительно ниже. Работать толком негде, лечиться и учиться – тоже.
В каждом доме тут стоит самодельная печь, которую приходится топить чуть ли не до мая. Эти печи можно топить углем, кизяком или дровами. Дровам здесь взяться неоткуда, уголь – дорогой, поэтому в ход идёт чуть ли не единственная растительность в этом регионе – кустарник терескен. И это очень печально.
Терескен – основная кормовая база для мургабских животных, прежде всего краснокнижного горного барана Марко Поло – архара. Этот баран, в свою очередь, является основой кормовой базы другого животного из Красной книги – снежного барса.
Сказать, что терескен стали выкорчевывать только теперь, нельзя: в советские времена этот кустарник здесь с еще большим «успехом» уничтожали огромные колхозные стада домашней скотины. Этот факт, а также браконьеры, которых никто никогда не отменял, привели к тому, что в 1989 году численность архаров в Мургабе составила 10-12 тысяч особей; для сравнения: количество архаров на этих территориях, зафиксированное в последнем издании Красной книги Таджикистана (2015 год), составляет порядка 26 тысяч.
Но именно в 80-е годы здесь кое-что изменилось.
«Терескен горит быстро – пых, и всё»
В конце 80-х годов в Мургабском районе появилась трофейная охота на архаров и сибирских козерогов, вернее появились компании, которые начали организовывать этот элитный досуг для приезжих охотников. Казалось бы, начать охоту на животных, которые исчезают, – кощунство, но на деле все оказалось по-другому. В непростые 90-е охотничьи компании стали основной заинтересованной стороной в деле сохранения и увеличения популяции архара, ведь чем выше количество животных, тем больше правительство утверждает лицензий.
Сейчас в Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО) работает восемь охотничьих хозяйств, за каждой организацией закреплена определенная территория, которую они круглогодично охраняют от браконьеров. Правда, браконьеры – серьезная, но не главная угроза для животных, уничтожение терескена значительно хуже.
Например, по данным экологической организации «Маленькая Земля», за последние десятилетия только на Восточном Памире местные жители выкорчевали растительность на территории более 30 тысяч гектаров – весь кустарник пошел на топливо.
– Терескен горит быстро – пых, и всё, толку от него мало, – рассказывает нам жительница районного центра Мургаба Разибаева. – Если не использовать уголь, то в день нужно два туба терескена (1 туб – 20 кг. – Ред.); если уголь есть, то гораздо меньше.
О том, что если использовать уголь, то терескена нужно поменьше, отлично знают в Комитете по охране окружающей среды и в охотничьих хозяйствах, поэтому каждый год они закупают уголь и продают его ниже стоимости местному населению; наиболее нуждающимся раздают это топливо вовсе бесплатно.
«Опыт Таджикистана – великолепен»
С началом весны охотничья деятельность здесь прекратится: у животных появится потомство, и трогать их никто не будет. В охотничьем лагере «Мургаб» – он находится в нескольких часах езды от районного центра, на высоте 4200 м над уровнем моря – сейчас принимают последних гостей.
Мы добираемся сюда поздней ночью, когда большая часть лагеря уже спит. После тряски по бездорожью (а добраться сюда другим наземным путем нет никакой возможности) ужинать совсем не хочется. К счастью, в лагере едва не центральное отопление – за счет горячих источников, и поэтому согреться не сложно.
Уже на следующий день мы встречаемся с постоянными работниками лагеря и российскими учеными, которые совместно с охотничьими компаниями проводят учет и исследование местной флоры и фауны.
Вот Андрей Поярков, старший научный сотрудник московского Института проблем экологии и эволюции имени А.Н. Северцова, кандидат биологических наук, очень известный в России этолог. Он приезжает в Таджикистан не первый год и души в нем не чает.
– Понимаете, опыт Таджикистана по восстановлению популяции горного барана Марко Поло может быть не уникален, но совершенно великолепен, – говорит он. – В данном случае ребята (сотрудники охотничьих хозяйств. – Ред.) сработали на пять с плюсом. Если не сохранять поголовье горных копытных круглый год, то все виды могут исчезнуть чрезвычайно быстро. Без преувеличения, это героический труд, потому что работать на огромной высоте, при крайне низких температурах – без любви к этому делу невозможно.
Будучи специалистом по большим кошкам, Поярков объясняет, что сегодня общая популяция снежного барса на все 12 стран, в которых обитает это животное, составляет 4 тысячи особей и 300 из них живут в Таджикистане.
– Во многом это заслуга местных охотничьих хозяйств, я это говорю везде и всем, – продолжает Поярков. – Они ведь защищают не только своих трофейных животных, но и всю экологическую систему вокруг.
Те, кого российский ученый называет героями, – это местные егеря Атобек Бекмурадов и Шодиджон Афсунов.
Именно они торчат в лагере круглый год, работают в системе с 80-х годов, знают о повадках животных, которые здесь обитают, всё на свете и прошли кучу приключений.
На вопрос о том, как они выслеживают животных для своих клиентов на таких огромных территориях (кстати, накануне они успели провести удачную охоту буквально за несколько часов), Атобек с удивлением ответил:
– Так мы с нашими животными хорошо знакомы, мы знаем, где они пасутся в сентябре, где – в январе. Конечно, разведка в любом случае проводится, но бегать по всему Мургабу в поисках животных нам не надо.
«Популяция архаров не вызывает никаких опасений»
Так же, как егеря знают повадки местных животных, они знакомы и с повадками местных браконьеров.
В Мургабском районе налажена целая система оповещения на случай, если кто-то собрался на охоту без лицензии. За своевременное информирование местным жителям выдается поощрение, так что сотрудничать с охотниками люди готовы.
Все время, пока не ведется охота – с марта по октябрь, – Атобек и Шодиджон постоянно совершают объезды территории, которая относится к компании «Мургаб». То же самое делают и егеря из других охотничьих хозяйств; то есть без внимания животных тут вообще не оставляют, и каждый год проводят специальные учеты.
– Ежегодно каждое охотничье хозяйство в Таджикистане проводит свой внутренний учет животных, которые обитают на вверенных им территориях и на которых ведется охота. В таких учетах задействованы государственные природоохранные структуры; никто не ограничивает участие в них зарубежных специалистов, и желающих много, – рассказывает председатель Ассоциации охотников Таджикистана Алихон Латифи. – Кроме того, раз в пять лет под эгидой Комитета совместно с Академией наук, с обязательным привлечением международных экспертов проводится большой учет краснокнижных животных.
В 2018 году такой учет архара на Памире провели, в сравнении с учетом 2012 года (порядка 25-26 тысяч) не изменилось.
– Популяция архаров у нас не вызывает никаких опасений на протяжении последних лет, – говорит Рустам Муратов, кандидат биологических наук, завотделом экологии наземных позвоночных животных Института зоологии и паразитологии АН РТ.
Мы можем увеличить их количество, но нам это не нужно: если животных будет больше, то появится дополнительная нагрузка на пастбища, начнется распространение эпидемий, отмечает он.
В 2018 году в качестве международного эксперта для участия в процессе учета архаров в ГБАО Ассоциация охотников пригласила представителя Всемирного фонда дикой природы (WWF) Александра Карнаухова.
– На той территории, на которой работал я, мы насчитали порядка 14 тысяч голов архаров, – рассказывает Карнаухов. – Получается, что в одном стаде здесь животных больше, чем вся популяция горных баранов на Алтае. Кроме архаров мы проводили и попутный учет других животных, и, например, в России я видел снежного барса в дикой природе в последний раз 7 лет назад, в Таджикистане – за две недели встретил его дважды.
Чтобы получить разрешение добыть в качестве трофея архара или козерога, все приезжие и местные охотники обязаны приобрести специальную лицензию. Стоимость лицензий – немаленькая, например на архара – 45 тысяч сомони, на винторогого козла (мархура) – 223 тысячи. Ежегодно в среднем за счет охоты на животных редких видов бюджет страны пополняется на 5 миллионов сомони. Деньги распределяются так: 20% от суммы поступает в бюджет нашего комитета, 20% направляется в бюджет государства и 60% остается на местах.
Согласно законодательству средства, которые поступают от охоты на баланс Комитета, тратятся на природоохранную деятельность.
В Таджикистане в области охраны природы сложилось удачное партнерство, в которое вошли госучреждения, такие как сам Комитет, МВД, Агентство по лесному хозяйству, и коммерческие структуры – охотничьи хозяйства.
Подробнее: news.tj
