Усмирение Памира.В Таджикистане разгорается новый конфликт. Почему власти не могут навести порядок на афганской границе?
Спустя 30 лет после кровопролитной гражданской войны в Таджикистане страна снова оказалась на грани внутреннего конфликта. Но если в прошлый раз борьба развернулась между светской властью и исламской оппозицией, то сейчас республиканскому центру противостоит непокорная Горно-Бадахшанская автономная область. Жители этого крупнейшего региона страны с прошлой осени выходят на акции протеста, пытаясь привлечь внимание властей к разгулу преступности и бездействию местных силовиков. В Душанбе выдвигают встречные претензии, обвиняя бадахшанцев в связях с афганскими талибами и попытках углубить конфликт между Россией и США. «Лента.ру» разбиралась, как таджикские горцы стали заложниками новой «большой игры» и какую угрозу представляет для России конфликт на Памире.
Проблемный регион
Безопасность в Таджикистане — в центре внимания России и соседей по Средней Азии с августа 2021 года, когда в Афганистане власть захватили боевики движения «Талибан» (запрещенная в России террористическая организация).
Эмомали Рахмон — едва ли не единственный президент в регионе, отказавшийся от контактов с талибами и поддержавший их врагов из Панджшерского сопротивления — коалиции таджикских ополченцев Афганистана
Однако талибы власть удержали, и таджикским властям пришлось иметь с ними дело.
Впрочем, торговля между странами не прекращалась даже прошлым летом, когда «Талибан» утверждал свою власть в Афганистане. Товарооборот между Душанбе и Кабулом по итогам 2021 года составил 81,7 миллиона долларов, увеличившись на 26 процентов по сравнению с предыдущим годом. Отношения двух стран не испортили даже радикальные группировки, обосновавшиеся на таджикско-афганской границе вскоре после падения режима президента Ашрафа Гани. Среди них — ячейки «Исламского государства» (ИГ), «Аль-Каиды», «Джамаат Ансарулла» (все организации запрещены в России).
Впрочем, президент Рахмон в последние месяцы занят вовсе не борьбой с афганскими радикалами в приграничных районах. Он всецело поглощен внутритаджикскими проблемами, которые создают реальную угрозу его власти. Речь о событиях в Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО), где с ноября прошлого года не прекращаются антиправительственные выступления.
Попытки усмирить жителей автономии, недовольных социально-экономической ситуацией, разгулом преступности и произволом силовиков, ни к чему не приводят
Непокорный регион может создать серьезные проблемы для предстоящего транзита власти, который желательно проводить в период стабильности. А замораживать конфликт, оставляя в наследство преемнику такую мину замедленного действия, нынешний президент тем более не хочет, так как намерен передать власть сыну Рустаму Эмомали.
Эмомали-младшего можно назвать неокрепшим политиком, хотя он и является де-факто вторым лицом в государстве: с 2020 года он руководит парламентом, а значит, по закону может возглавить страну в случае отхода от дел действующего президента. Тем не менее элиты не признают его весомым политиком. Во всяком случае, в популярности Рустам Эмомали уступает местным авторитетам, в том числе в ГБАО.
Именно поэтому, готовясь к передачи власти, Эмомали Рахмон стремится гарантировать наследнику максимальную стабильность в переходный период. Непопулярность Рустама в обществе ведет к тому, что транзит постоянно откладывают. Передавать власть неокрепшему политику — дело рискованное. Любая эскалация как внутри страны, так и на ее границе станет серьезным испытанием для преемника, и не факт, что он его выдержит, сохранив власть. Тогда семейному клану придется отойти в сторону, чего Эмомали Рахмон допустить не может. А потому он заранее очищает дорогу от тех, кто представляет угрозу транзиту.
Одной из ключевых угроз власти считают именно ГБАО. Горный Бадахшан всегда держался особняком от Душанбе. Включение региона в состав Таджикистана памирцы — а именно так называют себя памирские горцы — считают историческим недоразумением. В XIX веке памирцы, уставшие от постоянных набегов китайцев, киргизов, узбеков и таджиков, попросились в подданство Российской империи. Северный сосед не возражал, включил Памир в состав Бухарского эмирата, но управлял им напрямую. В 1920-е годы, когда началось размежевание Средней Азии, Горный Бадахшан вошел в состав Таджикской АССР на правах автономии.
В регионе построили дороги, ЛЭП, инфраструктуру, соединяющую его с Таджикистаном. В 1940 году через ГБАО проложили Памирский тракт — главный инфраструктурный проект, связывающий центр и периферию.
Зависимость от Душанбе стала привычной, но жители региона подчеркивали, что идентифицируют себя в первую очередь как памирцев, а потом уже как таджиков. Они причисляют себя к исмаилитам и считают себя более светскими, чем таджикские сунниты
После распада СССР автономия пыталась выйти из-под контроля Таджикистана, но начавшаяся в 1992 году гражданская война показала, что в одиночку, как и полтора столетия назад, с внешними угрозами памирцам не справиться. После окончания войны в 1997 году автономный статус Горного Бадахшана был закреплен в Конституции Таджикистана. Разговоры о самостоятельном развитии региона больше не велись, но жители всегда болезненно реагировали на попытки центра усилить влияние на регион.
Протесты, начавшиеся в ноябре 2021 года и не прекращающиеся до сих пор, вспыхнули по той же причине: памирцы испугались, что Рахмон намерен лишить ГБАО статуса автономии и с этой целью взялся за зачистку политической активности в регионе.
Конкуренты власти
Триггером нынешнего обострения стал бытовой конфликт годичной давности. Гулбиддин Зиебеков, житель Хорога — административного центра ГБАО — вступился за честь родственницы, к которой приставал заместитель местного прокурора. Тот попросил прощения, и инцидент, казалось, был исчерпан. Но прошлой осенью против Зиебекова возбудили уголовное дело, обвинив его в том, что извинения у чиновника он выбил силой. Для ареста Зиебекова в регион отправили группу спецназа. Зиебеков пытался бежать, по нему открыли огонь, и он погиб. Местные жители в знак протеста вышли на митинг, потребовали уволить руководителя региона Алишера Мирзонабота и расследовать преступление.
Центр отреагировал на случившееся по-своему. Ответственность за разгул преступности в регионе и подстрекательство к протестам власти возложили на бадахшанских старейшин и авторитетов. Среди них много полевых командиров, участвовавших в гражданской войне в 1990-е годы и до сих пор популярных в народе.
Зачинщиком беспорядков объявили Мамадбокира Мамадбокирова — бывшего военного, сражавшегося во время гражданской войны на стороне Объединенной таджикской оппозиции против правительства Рахмона
Местные жители встали на защиту земляка и организовали ночные дежурства у его дома. Претензии к Мамадбокирову большинство памирцев назвали надуманными. Сам он выпустил видеообращение с призывом оставить ГБАО и местных жителей в покое.
От меня требуют сдаться силовым структурам. В чем моя вина? Или я вступил в группировку вроде ИГ? Власть давит на меня 30 лет. Не знаю, почему. Мы не предали ни государство, ни президента. Мы просто хотим мира в стране
Мамадбокир Мамадбокировнеформальный лидер памирцев
Власть всегда недолюбливала этого лидера, к которому люди обращались даже для решения бытовых проблем. Например, он мог запросто зайти к любому чиновнику и потребовать помочь тому или иному бадахшанцу. Несмотря на темное военное прошлое, полевого командира уважали, среди молодых мужчин он стал образцом для подражания.
В результате в ГБАО сложилась своеобразная система двоевластия: назначаемые центром чиновники и популярные «народные решалы» действовали параллельно
Рахмон видел в этом угрозу: миф о всесильном президенте рушился под натиском местных авторитетов. Несколько раз он предпринимал попытки усмирить непокорный регион. Так, в 2012 году центр провел в ГБАО спецоперацию по зачистке от радикалов. Памирцы уверяли, что президент просто мстит полевым командирам, способным бросить ему вызов.
Десять лет назад, как и сейчас, поводом для спецоперации стали местные разборки. Началось с того, что неизвестные боевики убили главу спецслужб ГБАО Абдулло Назарова. В организации убийства обвинили окружение бывшего полевого командира Толиба Айембекова, хотя он все обвинения отрицал. Завязалось вооруженное противостояние, не прекращавшееся несколько дней, погибли более 40 человек. Дело вокруг спецоперации замяли. Неформальные лидеры в регионе остались.
В 2018 году власти предприняли еще одну попытку усмирить местных авторитетов, но до новой спецоперации дело не дошло. Неформальные лидеры пошли на сделку с Рахмоном, подписав соглашение о невмешательстве в дела региональной власти. Главное — они заявили о своей лояльности Рахмону. Тот, в свою очередь, пообещал развивать регион и не трогать местных авторитетов, но на ключевые посты в автономии стал назначать силовиков из центра.
Несмотря на обещания президента, социально-экономическое положение в регионе оставляло желать лучшего. ГБАО стабильно удерживает лидерство по количеству безработных. Из 200 тысяч населения постоянного заработка не имеют 16 тысяч человек. Развивать сельское хозяйство в горной местности сложно, что отпугивает инвесторов. Регион выживает за счет дотаций и помощи памирцев, живущих за границей. Они считаются самой сплоченной этнической группой Таджикистана и оперативно мобилизуются для помощи землякам. Вот и на этот раз едва началась охота на Мамадбокирова, как выходцы из Горного Бадахшана по всему миру начали выходить к таджикским посольствам с требованием восстановить порядок на их родине. Центр не реагировал, но внутри республики все чаще говорили о связях бадахшанских авторитетов с афганскими радикалами.
Наступление на Памир
В первые дни 2022 года в ГБАО заблокировали интернет и мобильную связь, что породило слухи о желании центра провести очередную спецоперацию по усмирению местных жителей. Попытки журналистов узнать, что происходит в регионе, сталкивались с противодействием властей. Так, крупнейшее издание «Азия-Плюс» отказалось писать о событиях в Хороге из-за давления. Памирцы по всему миру выступали с требованием прекратить давление на ГБАО.
В свою очередь, Рахмон убеждал внешних партнеров, что за протестующими стоят радикальные афганские группировки, которые хотят дестабилизировать ситуацию в регионе. На саммите ОДКБ, который проводился 16 мая в Москве, страны-участницы поднимали вопрос безопасности в Таджикистане, но Рахмон заверил, что справится сам.
Пока политик заручался поддержкой союзников, в ГБАО снова вспыхнули протесты. Катализатором стало решение душанбинского суда приговорить Чоршанбе Чоршанбиева, бойца ММА, выходца из Горного Бадахшана, к восьми годам и шести месяцам тюрьмы. По версии следствия, Чоршанбиев призывал памирцев к насильственному изменению конституционного строя. На улицы Хорога вышли до тысячи жителей. Они требовали освободить Чоршанбиева, отправить в отставку местные власти и довести до конца расследование убийства Зиебекова. Кроме того, демонстранты требовали выплатить компенсации пострадавшим в ходе спецоперации в ГБАО в 2012 году и грозили бессрочной акцией протеста, если Душанбе не услышит их требования.
Прокурор ГБАО Парвиз Орифзода снова обвинил в подстрекательстве беспорядков Маматбокирова и пригрозил протестующим жестким разгоном. Еще одной подстрекательницей протестов назвали журналистку Улфатхоним Мамадшоеву.
16 мая в Рушанском районе ГБАО перекрыли центральные дороги, на блокпостах появились бронетранспортеры нацгвардии и вооруженные люди в масках. Вечером, когда толпа протестующих приблизилась к центральной площади, по ним начали стрелять резиновыми пулями. В результате один человек погиб, шестеро были ранены. 17 мая в регионе перекрыли движение, закрылись школы и государственные учреждения. Но местные жители вышли на протесты в своих районах.
18 мая терпение центра лопнуло, и власти объявили о начале антитеррористической спецоперации в ГБАО. Под раздачу попали все местные авторитеты, обвиненные в связях с террористами и попытках дестабилизировать ситуацию в республике
«Преступники при поддержке международных террористических организаций получили за пределами страны оружие и боеприпасы, а также привлекли иностранных наемников для осуществления террористических актов и других форм провокации», — объяснили цели спецоперации в Министерстве внутренних дел Таджикистана. Весь день 18 мая в Хороге и Рушане стреляли. Местным жителям запретили покидать дома, тем не менее минимум восемь человек погибли.
22 мая стало известно о гибели главного оппонента власти — того самого бывшего полевого командира и местного авторитета Маматбокирова. МВД Таджикистана сообщило, что он погиб «в результате разборок криминальных групп». Однако после этого на спецоперацию в ГБАО отреагировал генеральный секретарь ООН Антонио Гутерриш. Он призвал власти страны прекратить давление на памирцев и напомнили, что 30 лет назад в Таджикистане началась гражданская война.
Если не прекратить очередной виток насилия, страна может снова оказаться перед угрозой нового широкомасштабного конфликта, предостерегли в ООН
Мина замедленного действия
«Эта антитеррористическая спецоперация проходит под грифом “секретно”. Это означает, что власть вправе не сообщать общественности подробностей. Так она и поступает. Родственникам погибших не выдают их тела», — рассказал таджикский политолог и очевидец событий Муниршо Саидов.
Подавление протестов оправдывают тем, что многие памирцы якобы связаны с афганскими радикалами. Жителей других регионов запугивают и призывают не высовываться
Муниршо Саидовтаджикский политолог
Объяснение, что за протестами в ГБАО стоят афганские радикалы и террористы, находит понимание за пределами Таджикистана, считает эксперт. При этом власти, по его словам, умело жонглируют информацией. «Россию таджикская сторона пугает тем, что США и Европейский союз якобы хотят открыть в ГБАО новый фронт и спонсируют скапливающихся там террористов для ведения прокси-войны с Россией. Западу они объясняют, что памирцы всегда были лояльны России, и страна может усилить свое влияние в регионе. Китаю говорят, что под боком живут сепаратисты, и без спецоперации их не остановить», — говорит Саидов.
При этом основная причина, подтолкнувшая Рахмона начать спецоперацию, — это борьба с политическими оппонентами, уверен еще один политолог из Таджикистана Зафар Шарипов. «За годы его правления из страны выдавили почти всех лидеров Объединенной таджикской оппозиции. В 2015 году в стране запретили Партию исламского возрождения — единственную в Средней Азии официальную исламистскую силу, хотя их радикальная деятельность — спорный вопрос», — рассказывает он.
Казалось бы, вся власть сосредоточена в руках Рахмона. Но ГБАО — единственный регион, где его противники все еще не сокрушены. В этом он видит угрозу. Если бы он не разделался с ними, то проблема осталась бы в наследство его сыну, преемнику
Зафар Шариповтаджикский политолог
Больше всего эксперты опасаются, что события в Горном Бадахшане перерастут в новое гражданское противостояние. Причем реальные угрозы, исходящие из Афганистана, отодвинуты на второй план. «Тысячи памирцев во всем мире наблюдают за событиями на родине. Спецоперация многих ужаснула, и люди намерены мстить. Вместо того чтобы заняться реформами и улучшением жизни людей, власть еще больше их запугивает, но тем самым закладывает мину замедленного действия, чреватую новыми социальными взрывами», — рассуждает Шарипов.
Собеседники напоминают, что ни один запланированный сценарий передачи власти преемникам в Средней Азии не реализовался по задуманному плану. С этим может столкнуться и Таджикистан, считают политологи.
