“Борьба за освобождение женщин Востока”. Многоженство в Советском Таджикистане

Многоженство в Таджикистане уголовно наказуемо. Несмотря на это, оно здесь снова становится нормой. Однако, несмотря на запреты и санкции, мужская полигамия в Таджикистане не прекращалась и в советское время, пишет Настоящее Время

Настоящее Время рассказывает истории таджикистанцев, которые жили полигамными семьями во времена СССР.

“Я скрывал ото всех то, что у меня две жены. Жить на две семьи было сложно: постоянная ревность, недопонимание, ссоры из-за всяких мелочей”. Это история Илхома. Сейчас ему 65 лет, он живет в Душанбе. Многоженцем он стал в 1978 году.

“Со своей первой женой мы вместе работали. Я таджик, а она была русской. Когда я ее увидел, она мне сразу понравилась. Мы начали общаться на работе, потом часто видеться. Вскоре началась совместная жизнь”, – рассказывает он.

Однако родственники не одобрили его выбор. “Мол, русская, зачем она тебе нужна, нужно жениться на девушке своей национальности. Первое время я отказывался, но потом все же согласился”.

С невестой, которую Илхому выбрали родители, они провели никох (религиозный обряд). Он начал жить на две семьи. “Первое время и вторая, и первая приняли этот факт. С первой у меня дочка. Со второй – двое детей”.

Однако спустя три года полигамных отношений первая жена ушла от Илхома: “Я пытался ее вернуть, но она требовала, чтобы я бросил вторую. Так как мои родные были против, я этого не сделал. Вторую жену я не очень любил, но в итоге остался с ней”.

Сейчас уголовное законодательство Таджикистана за многоженство предусматривает штраф до 50 тысяч сомони ($4800) или до двух лет исправительных работ. Несмотря на это, мужская полигамия здесь сейчас не редкость.

Официальная история многоженства в Центральной Азии закончилась в 1921 году, когда Центральный комитет Туркестанской АССР принял декрет о запрете полигамии. Однако уголовно наказуемым это стало лишь через четыре года. В Уголовном кодексе РСФРС от 1926 года за многоженство предусматривалось наказание в виде исправительно-трудовых работ до одного года или штрафа до одной тысячи рублей. А в УК РСФРС от 1960 года – лишения свободы до одного года или исправительных работ на тот же срок.

“Изживание практики многоженства партийные идеологи начали с борьбы за освобождение женщины Востока. В контексте коммунистической морали многоженство представало институтом, унижающим достоинство советской гражданки и нарушающим ее права”, – отмечает исследовательница из Таджикистана София Касымова в монографии “Трансформация гендерного порядка в таджикском обществе”.

Кроме этого, продолжает она, запрет многоженства в СССР был направлен и на борьбу с “феодалами и мусульманским духовенством”. “Содержать от двух до четырех жен могли только мужчины, обладавшие властью и богатством. Количество жен до революции было одним из показателей высокого социального статуса мужчины. Запрещая многоженство, советская власть лишала “классового врага” его социальных привилегий и наносила сокрушительный удар по важному символическому ресурсу прежней элиты”, – продолжает Касымова.

Несмотря на то, что многоженство стало уголовным преступлением, некоторые жители Центральной Азии и Кавказа продолжали придерживаться этой традиции. Однако многоженство приобрело иные формы.

“До революции в “классических” полигамных семьях жены одного мужа жили в одном доме, занимая каждая отдельное помещение. Несмотря на то, что жены обычно плохо уживались между собой, ни одна не могла требовать от мужа, чтобы он дал развод другой. В советский период повторные браки скрывались не только от первой жены, но и от представителей власти по месту жительства и работы. Жены проживали раздельно и чаще всего не были знакомы друг с другом – либо первая жена вообще не знала о существовании второй. Если в “классическом” варианте полигинии все жены имели равный юридический статус по шариату, то в советский период только первая жена, с которой брак был оформлен в загсе, обладала законными правами”, – продолжает София Касымова.

Второй брак в СССР не регистрировали, поэтому нет данных, насколько распространенным было это явление.По данным судебной статистики за 1960-1965 годы, ежегодно в судах в Таджикской ССР рассматривалось от 30 до 47 дел о многоженстве.

“Участь необразованной девушки”

Фирузу выдали замуж в 1972 году. Ей тогда было 19 лет, сейчас – 67. Официально брак не регистрировали, а провели никох. О том, что у ее мужа есть другая семья, она узнала лишь через три года.

“У нас не было никакого права спорить с отцом. Все решали мужчины. Отец и мать сказали, что скоро у меня свадьба. Жених – сын друга отца. Какого именно – мне не стали говорить. Я все это выслушала и вышла из комнаты. Позже ко мне подошла мама и рассказала то, что знает”, – вспоминает Фируза.

Мужа впервые она увидела в день свадьбы: “Мой будущий муж был военным. Он был старше на 13 лет. На тот момент он жил в Душанбе, а его семья в Гиссаре недалеко от нас. Было решено, что я останусь с его родителями, а он поедет обратно. Моя семья была не против. Он на пару дней остался, а потом уехал в город”.

“Он приезжал к нам очень редко, ссылался на то, что у него работа. Так прошло три года. Я просила его родителей отпустить меня переехать к нему, но они не позволили. Мол, мы тебя выбрали для себя, ты останешься тут. На тот момент у нас была уже дочь. Муж относился ко мне холодно. Постоянно говорил, что меня выбрали его родители, ему все равно”, – рассказывает Фируза.

О том, что у мужа есть другая семья, ей рассказали соседки: “Я была в шоке. Пришла домой и спросила у свекрови. Я сильно удивилась, когда она подтвердила это. Еще обиднее было, что и мой отец тоже об этом знал”.

Оказалось, что у мужа Ферузы в городе давно была официальная жена. “Его семья не приняла “городскую келин”, поэтому сами нашли ему подходящую невесту. Жениться на мне он согласился при условии, что я буду жить с его родителями”.

По словам Ферузы, она смирилась, что ее муж был двоеженцем: “Со временем я его полюбила, он был единственным мужчиной в моей жизни. Из-за этого я мучилась всю жизнь. Эта любовь так и осталась безответной. Он жил на две семьи. Большую часть времени – с ней, а когда приезжал навещать родителей, заодно приходил и ко мне”.

“В Душанбе он от всех скрывал, что у него две семьи, – продолжает Феруза. – Об этом знала только первая жена. Тут мы тоже старались никому не говорить, но все же от людей в нашей местности сложно что-то скрывать. Всем было все равно, тогда это считалось нормальным”.

Феруза познакомилась с первой женой и ее детьми спустя 12 лет брака: “Дети между собой общаются до сих пор, она приняла моих детей, а я ее. Когда мои дети ехали в город, они оставались у нее, а ее на лето приезжали к нам. С ней же мы так и не стали общаться”.

Восемь лет назад муж Ферузы умер, его первая жена – три года назад. “У меня от него трое детей – дочка и два сына. Сыновьям я сразу запретила быть в полигамных отношениях. Да и они сами видели, как я мучилась. Дети были единственной радостью в моей жизни. Такая вот участь у необразованной девушки”.

“Не надо было врать”

“Сейчас я понимаю, что не надо было врать, но уже поздно, я старый, и время назад не вернуть. Так получилось”.

Даврону – 69 лет, он – двоеженец. Его первая жена – из Сибири. Он женился на ней в 1971 году. В Душанбе приехала работать по разнарядке.

“Мы сыграли свадьбу, я был счастлив. У нас родились две дочери. Но жизнь непредсказуема. Моя вторая жена – моя коллега. Мы с ней вместе работали. У нас закрутился роман, и мы решили сделать никох”.

Первая семья Даврона ничего не знала о его новых отношениях. “Я не хотел разрушать семью. Я знал, что, если они узнают, мы разойдемся”.

О его второй семье знали лишь пару коллег. “Мне нужно было это тщательно скрывать, поскольку, если бы это всплыло, у меня были бы большие проблемы”.

Он продолжал жить со своей первой семьей: “У второй жены была своя квартира, к ней я ходил либо днем, либо тогда, когда получалось соврать, что у меня дежурство. Чуть позже у нас родился сын”.

Сейчас сыну Даврона почти 30 лет, дочкам – под 50. О том, что он живет с двумя женщинами, его первая семья узнала недавно. “Я очень сильно заболел, и сын пришел меня навестить. Тогда моя жена и дочь, которая живет по соседству, узнали. Они выгнали сына, не могли понять, что это значит, тогда я им и рассказал. Семья обижалась некоторое время, но потом простила”.

“Муж может манипулировать тобой как хочет”

Садаф сейчас 78 лет. Она была второй женой троеженца. Замуж вышла в 1973-м, когда ей было 31 год.

“Я выросла в детском доме в Самарканде. После выпуска переехала жить к подруге в соседний город Пенджикент. Там я и встретила своего будущего мужа. Они дружили с подругой. Как-то он приехал к ней и увидел меня. Он говорил, что хочет помочь, что я ему как сестра. Я знала, что у него есть жена и дети, поэтому не подпускала его ближе. Так он несколько месяцев помогал мне продуктами. Я часто брала у него деньги в долг”, – рассказывает она.

Через несколько месяцев он сказал Садаф, что больше не живет с женой и хочет жить с ней. “Я была молодой наивной девушкой без родных и близких. Тогда я подумала, почему бы и нет, заведу ребенка и буду жить ради него”.

“Я узнала, что он все еще в отношениях со своей женой, когда была беременна первой дочкой. Его жена сама пришла ко мне. Он, оказывается, иногда к ней ходил. А когда дочке исполнился год, мы решили официально зарегистрировать брак. На тот момент он уже окончательно не жил со своей первой женой. По крайней мере он так говорил”, – продолжает Садаф.

Вскоре первая жена умерла: “После смерти матери его дочь и сын переехали к нам. Воспитывать сына было сложно. Он недолюбливал меня, настраивал мужа против меня”.

“Я родила пятерых детей. Мой муж был одним из лучших мясников в городе, и мы всегда жили в достатке, даже когда он завел еще одну семью. Это он скрывал ото всех, в том числе от меня. Он параллельно работал в гостинице на ночной смене, поэтому я не удивлялась, когда он не приходил домой по ночам. Они совершили никох”, – рассказывает Садаф.

О том, что у мужа есть еще одна семья, она узнала много лет спустя. “Я узнала об этом в день, когда у моего внука был туйи хатнасур (торжества перед обрядом обрезания). Он привез своих трех уже взрослых сыновей от третьей жены. Для того, чтоб сберечь его честь, я сказала людям, что сама была не против. После смерти мужа мы узнали, что он купил еще два жилых участка и разделил их среди его детей от первой и третьей жены”.

Садаф говорит, что полигамные отношения она не одобряет. “Это очень сильное давление со стороны мужа. Он может манипулировать тобой как хочет. Что-то вроде: “Ой, моя первая жена делала лучше. Ты вот это не сделаешь, я пойду к другой жене – и что ты потом будешь делать? Останешься одна с детьми”. В моем случае причиной стало то, что у меня не было родных, дома и нормальной работы. А если у человека есть работа и родные, то лучше в таких отношениях не задерживаться”.

Выросший в полигамной культуре внук Садаф Нуриддин говорит, что жениться хочет на одной женщине. Ему 24, он не женат.

“Я к полигамным бракам отношусь плохо. Это всегда обижает женщин. Каждая из них чувствует себя в таком браке ущемленной. Одна думает, что он привел домой новую, значит, я не подхожу уже, а вторая – что вот он с первой не разводится. Ситуация с полигамными браками для женщин безвыходная. Часть женщин не имеет доступа к образованию, не имеет работы. Они в основном сидят дома и воспитывают детей”, – говорит Нуриддин.

“Я рос в этой среде, и для меня то, что у моего дедушки было три жены, тогда казалось нормальным, потому что все вокруг считали это нормальным. Даже бабушка, папа и его братья. Мне тоже казалось это нормальным, пока я не стал более-менее осознанным, чтобы различать такие вещи”, – продолжает он.

Трансформация полигамии

После распада СССР тема многоженства в Таджикистане стала предметом публичного обсуждения. В парламент даже вносилось предложение о его легализации. Многие считают, что рост числа многоженцев – это следствие гражданской войны. Однако исследовательница София Касымова с этим не согласна.

“Это очень удобная позиция, но односторонняя, – отмечает она. – “Реанимация” института многоженства началась со второй половины 1980-х, с началом перестройки. Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев впервые в истории советского государства перенес акцент с абстрактного понятия “благосостояние народа” на благополучие отдельного человека. По мере размывания “коммунистической морали” поднимался интерес людей к своему историческому прошлому. На его волне многие запрещенные традиционные практики воспринимались как национальные ценности”.

В постсоветский период, отмечает Касымова, полигамия в Таджикистане пережила очередную трансформацию: “Теперь многоженство не является, как раньше, привилегией состоятельных и влиятельных мужчин. Многоженцы встречаются и среди мужчин со средним и ниже среднего достатком. Некоторые позволяют себе взять вторую жену, не имея постоянного заработка, а значит, и дохода, обеспечивающего прожиточный минимум и одной семье. В то же время вторыми женами становятся не только вдовы и разведенные женщины с детьми, но и молодые девушки, что в советский период практически не наблюдалось”.

Имена героев и героинь изменены по их просьбе